***
Протопать Латинским кварталом,
потом в Люксембургском саду
спуститься к пруду и, у зыби,
забывшей себя, на виду,
на стул, тяжело опустившись,
в полуденной лени своей,
с рассеянным взглядом на зыби,
приватных кормить лебедей.
В сени геральдических лилий,
листая линейные дни,
занятнее жизнь, зарастая
проулочками Сен-Дени,
так ярок у дамы в бакарра,
призывен обвальный кармин,
что яростней просверки жара
в крови, и куда там камин...
Но, не возмещая опеки,
апрель возвращает в Пантен -
антенн в подсознанье, аптеки
близ кирхи, близ оспенных стен,
Там свет без присмотра в передней
скучнее... Случайный союз
помешанных - не обращает
любовь сотрапезницей муз,
Застав ее в образе рока...
А на Елисейских полях
мерцает вольфрам одиноко
в припухших со сна фонарях,
и вновь - Иль де Франс, Бузенвиль
и... , пока куафер рококо
обходит вниманьем барокко... -
весь мир не от мира сего.
До жара в предсердии впиться,
теряя пристрастья свои,
в лепнину, в прохладные лица
с прививкою вечности и
вернуться Латинским кварталом,
неся, как подарок, любовь
к решёткам, каштанам, порталам,
фонтанам, амурам, и вновь
соборы, дворцы, стайки фавнов,
сады в ожиданье весны
ведут по ночам переплавку
роскошной реальности в сны,
в которых, сумбурный, мятешься и,
глядя, как дремлет вода,
смятение пряча, споткнешься,
вдруг встретив себя у пруда...
