***
Вопреки нашей бренности, по наблюденью -
ордер на дарованье, святому служа,
нежность к жизни, подверженная вырожденью -
по убытию лет, неизменно свежа.
При сердечном ресурсе, что не убывает,
но - выветривается, что горше всего,
исключительность автора не исключает
ни отдушины тонкой души, ни того,
что, с обменом язвящими обиняками
с турбулентной действительностью - испокон,
он аттическими, дегустатор, тычками
спутницы по абсурду воодушевлён:
с технологиею обольщенья - быв смелой,
женщина, что, по отзывам: «Не хлороформ...»,
преуспела в пропорциях - судя по зрелой
выразительности недвусмысленных форм...
И при ней, сызмала лириками запетой,
неужель, свежестью неизбывной дыша,
всё ж выглядываема (?) летальною Летой, -
попечением вечности выжив, душа?
В арендуемом времени, что б нам ни пели,
безысходность, высматривающая всех
в колыбели, равно и в последней купели,
предрекает, дозируемая, успех
отстранённости и от чрезмерных оваций,
и увесистой ненависти... Плод чужих
упований, она с мастером мотиваций,
жизнь (сестра ли?..), верна постоянству в своих
переменах... Как мы в откровеньях ни вещи,
отзывается, и - непременно в судьбе,
что в затравленном взгляде заношенной вещи
мы прочитываем второпях о себе.
Мысли эти - ночные наперсники... В сфере
мироэданья - своё мирозданье творя,
под весенний rул в сквере,
с «Memento viveri!»,
помни, скептик, о жизни, что сутью - твоя...
