Пушняк

Венец обильных русых кос…
Что за порыв
                        из-под Казани
Тебя, с булгарскими глазами,
В глухую тундру перенес?
А тундра – сумрачна, длинна –
Несет протяжный вопль шаманий,
Продернув через времена
Костры языческих камланий.

И пляшут их огни в глазах,
И лун
          свернувшиеся лисы,
Лукаво брезжа в облаках,
Ложатся маревом на лица…
И, пронося по снегу тень,
Весь закуржавев на морозе,
Распластывается олень –
Визжат промерзшие полозья.
Зля стервенеющих собак,
Летит промерзшею низиной
Девчонка в малице,  «пушняк»,
На вытертых мешках с пушниной.
И конус чума в полночь вмерз,
Как чернобурка, ночь играет,
Топорща ясный звездный ворс…

Какая страсть тебя снедает?
Какая сила в темный час,
Пронизанный дыханьем моря,
Тебя несет и в мрак, 
                                    и в чад
Тяжелых, рубленых факторий? –
В седой, размашистой глуши,
Ты видишь, лишь глаза прикроешь, 
Как похоронками пуржит
Война – над яростной страною,
Как под фугасом дыбом встал
Багровый горизонт, и, тая,
Горит слезящийся металл
И судорогой истекает.

Огнем и кровью обагрен
Здесь каждый день… Огонь и люди…
Надрывный крик,
                               протяжный стон
Слоятся в грохоте орудий.
Так, олицетворяя мрак
Звериной власти,
Рассветы втаптывая, враг
Вломился в наш покой и счастье.
Он, каской затенив лицо,
Разбоем – шел по землям древним,
И стыли – гибельным свинцом
К земле пришитые деревни.
А враг – настойчивей и злей
Глотал простор, маньяк по сути,
И тернии концлагерей
Примеривал он к нашим судьбам.

Но он забыл, что часа ждет
Иная мощь…  У этой силы
Есть воплощение – народ
И глубь отечества – Россия.
Вот из каких глубин она
Свои полки вздымает снова –
От легендарных льдов Чудского
И батарей Бородина.
И, в славных отблесках былого,
Кичится ли она собой?
Нет! – возвышает дух суровой,
Но выверенной правотой.
Той правотою, что для нас
Была духовным стрежнем в бедах,
И суть – легла в приказ:
«Все для победы!».

Для победы! –
Сверкнули пристально глаза,
И непреклонной сталью – встали,
Возмездьем ворогу грозя,
Мобилизованные дали.
Огнем летучих батарей,
Грозой – над ворогом нависли,
В неотвратимости своей,
Мобилизованные выси.

Все для победы! – 
                               и, в дождях,
На истощенных пашнях слабых,
Ни сил, ни жизни не щадя,
Надорвано пластались бабы.
Все для победы! – и Урал
Ломил,
               ломил за сменой смену,
Изнемогал, и плавил жар
Осатаневшие мартены.
Все для победы! –
                               у станков
Взрослели дети… Пусть усталость! –
Но бугорками желваков
Прорезывалась возмужалость.

И здесь, от заверти бела,
На кромке вздыбленной России,
И ты, «пушняк» моя, была
Кровинкою великой силы.
Измотанная, ты брала
Меха в притихнувших селеньях
И вновь в полярный мрак гнала
Четверку взмыленных оленей.
Текло дыханье дальних льдин,
И ночи коротал с тобою
Заиндивелый карабин,
Подремывая за спиною.

…И мерк подлунный блеск снегов,
Лед заплывал голубизною –
Мерцанье меха из мешков
Выпрастывали зверобои.
В полярной ветреной ночи,
Под стылым небом, оплывая,
Текли песцовые ручьи,
Метался пламень горностая.
И наплывал далекий смех,
И мучил память отблеск вальса,
Когда лениво кутал мех
Твои застуженные пальцы…

Незрим, 
              поверх армейских карт,
Пылил порошей белой стыни
Усталый след груженых нарт
В безликой ледяной пустыне…

Я по штрихам воссоздаю,
Что мне в судьбе твоей открылось –
То
     воплощение в броню,
В стальные смерчи эскадрилий –
Уюта, блеска и тепла
Пушистой, ласковой пушнины,
Той,  что валютою была
И остается ей поныне…
И ясно видится тогда,
Как, на закраине Сибири,
Ледовым блеском – те года
Твои виски посеребрили,
Размыли ясные черты…
Но мне такое в них открылось!
Благодарю за то,
                             что ты
Со мной судьбою поделилась…