Олень разбил озёрное стекло,
Вброд перешёл его и тяжёло
Ступил на берег, отрясая воду, –
Когда подмяла грохотом его
Убойная махина вертолёта!
И он – рванул!
Свет багровел в глазах,
Мир заливал непобедимый страх,
Зев набухал больным, зажатым криком…
Сжав челюсти до ломоты в зубах,
Бессильно я молчал, ведь боль – безлика.
Напористый, нацеленный металл
Разламывал сознанье,
Нарастал –
Забредили закатные деревья…
Звук настигал его, звук добивал –
Слепого, обезумевшего зверя.
Ему ручей спешил наперерез
И вдруг отпрянул в сторону, исчез,
Зверь изнемог под пристальною мушкой.
Но предзакатный лес, точно отец,
Шагнул к нему – спасительной опушкой.
Ударил выстрел… Вертолёт гремел…
Прогорклый воздух в лопастях свистел,
Округу наполняя содроганьем.
Но лес вобрал оленя – он успел!
И всё вокруг перевело дыханье…
Нагрянет ночь. Исчезнет вертолёт,
И тишиною грохот зарастёт,
Растает гарь, воспрянет к жизни мята…
Но и тогда природа не уснёт,
Родительской тревогою объята….
