Какая весна выспевает в России!
Её светосилы – горят на губах…
Матерую кипень она замесила,
Весёлые зубы – мелькают в садах.
Зарыты в дурман белопёрые села,
Парные, согреты от крыши до пола…
И, раннею, росной березой пропах,
Клубится хозяин мой в банных парах.
О чём он задумался?
Тихо и пусто…
Он веник наладил, облитый огнем.
Чу! – шорох за тонкою стенкой, как будто
По смирному полу прошли босиком.
А жар матереет,
и мягкая сила,
Что плоть бередила и хмелем бродила
В оборванной песне его сыновей,
Вздымается паром из млечных дверей.
(В тумане мерцает чело Водолея,
Снимается гул мотоботов с реки…).
В светелке,
С войны безнадежно старея,
В бескровных морщинах, их ждут рушники.
Холодные складки, старческий запах…
По горьким субботам, пусты и тихи,
У бань безголосых,
в нательных рубахах,
Почти бестелесны, молчат старики.
Сбиваются в стаи чужие туманы,
Где над сыновьями сомкнулось жнивье,
Где даль, обезумевши, кличет Ивана,
И робкие ветры обходят её.
По тихой равнине,
в порыве цветенья,
От сирых крестов, обелисков – в закат
Ложатся багровые горькие тени,
И белые тени – на запад глядят.
…По трубы засосаны кипенью бани,
Темнеют подтеки, уснув на полу.
Я выйду в предбанник, сухими губами
С распаренных плах обирая смолу.
Я жадно вбираю: девчонки.., собака..,
Гармошка, задушенный кипенью вскрик….
И тонко сквозит, как слезинка, из мрака,
Аж режет глаза,
одинокий старик.
1981
